Одиночество

[je_nny]

Оригинал взят у viksavita в Одиночество

Состояние, в котором ты замкнут в самом себе, как в камере хранения, ключ от которой давно утерян. Ты вертишься и вертишься в повторяющихся рефреном мыслях, в повторяющейся теме чувств, в замкнутом круге ассоциаций, и даже если выскажешь, выпишешь, выкричишь всех их, едва ли найдется выход. Камни бьются об стену, и падают глухим стуком на пол. Ты в заперти, даже если знаешь, что рядом с твоей камерой выстроился целый коридор камер других людей, пускай даже любящих тебя и любимыx тобой. Ад не другие, ад - одиночество.
Ад в отсутствии зеркал.

В определенных обстоятельствах, которые не сложились у героев пьесы, другие - выход из ада.



Чтобы спастись из сартровского ада по-сути нужно одно маленькое усилие со стороны другого. Маленькое, и бесконечое огромное.
Прежде я бы сказала, что нужны уши, чтобы быть услышанным, и глаза, чтобы быть увиденным. Но подобное мировоззрение а-симетрично. Оно предполагает, что для спасения нужен достаточно могущественный, здоровый, неодинокий и взрослый другой, чтобы забыл о себе, отключился от себя, и всего бы себя отдал мне, был бы со мной там, где я, не думая о себе и о собственных потребностях.

Сегодня я говорю иначе. Чтобы спастись от собственного одиночества, нужен такой же как я. Слабый, нездоровый, одинокий и потеряный, готовый поделиться со мной своим одиночеством, и повести меня в него.
Чтобы избавиться от одиночества, нужно всего лишь быть порабощенным одиночеством другого. Позволить себе быть одинокими вместе. Мое одиночество и твое одиночество отражаются в нас, как в зеркалах.

Почувствуйте разницу.

- Что такое для тебя одинчество?
- Я не знаю... не знаю как сказать, как объяснить. Я не могу сейчас найти слов. Мне слишком больно.
- Попробуй, я слушаю.
- Я не могу, не могу. Не выходит. Застряло во мне. Пойми меня без слов, почувствуй меня. Если бы ты только мог забрать у меня эту тяжесть без того, чтобы нужно было о ней говорить! Если бы только между нами был проводник, который мог бы передать тебе мои чувства!
- Я понимаю тебя. Ты бесконечно одинока. Это слишком много для одного человека. Я здесь, с тобой. Попробуй рассказать мне еще.
- Я не могу рассказать еще! Все, что я не говорю, я все равно остаюсь одна. Забери у меня! Забери у меня меня! Раздели со мной меня!
- Я понимаю, о чем ты. Тебе хочется, чтобы я был с тобой там, где ты, но я не могу. И тебе еще хуже от того, что я не могу сделать то, что ты просишь. Ты просишь невозможного, и сама это знаешь. Это невозможно и потому, что на самом деле, если быть предельно честным, ты сама меня туда не впускаешь. Но от этого не легче. И ты бесконечно одинока.
- Да, я бесконечно одинока.


Он смотрит на меня с глубоким сочувствием. В его глазах тепло и понимание. В его камере тепло. Он знает, как это бывает, когда гаснет огонь, но он уже не там. Он может похлопать меня по плечу и дать немного сил.
Альтруистичная реакция эмпатии. Человек пытается быть со мной там, где я. Пытается понять. Можно ухватится. Подобная реакция не облегчает груз одиночества, но дает право быть одиноким. Я вижу камеру рядом со мной. Я знаю, что рядом со мной еще один узник. Мы рядом, мы иногда можем перестукиваться. Я знаю, что я не одинока в своем одиночестве. Подобная реакция признает мое состояние как общечеловеческое. Я становлюсь частью общей трагедии. Я часть большого целого. Нас много таких. И все мы одиноки. Я увидена и услышана. Я признана.

Но этот другой бережет себя. Он предпочитает оставаться в своей одиночной камере, потому что подозревает, что в ней все равно гораздо спокойнее и уютнее, чем в моей.

Можно и по другому.

- Что такое одиночество для тебя?
- Я не знаю... не знаю как сказать, как объяснить. Я не могу сейчас найти слов. Мне слишком больно.
- Когда ты так говоришь, мне не хочется идти туда за тобой. Слишком страшно. На самом деле, если быть предельно честным, я не хочу знать, что там с тобой происходит.
- А что такое одиночество для тебя?
- Нет, постой, мы не обо мне говорим, а о тебе.
- Расскажи мне, прошу тебя. Попробуй.
- Хорошо, я попробую. Одиночество для меня... оставаться одним дома по вечерам. Ждать, что кто-то придет, или позвонит, но никто не звонит и не приходит. Это когда хочется попросить о помощи, но ты боишься, что уже не осталось, у кого просить. Ты мечтаешь, что тебя найдут просто так, и не будет надобности зажигать сигнальные костры по всем берегам. Это приступы душащего ужаса, паники, клаустрофобии, которой не с кем разделить в своей узкой конуре. Это мир, который сужается до размеров черной точки, и все вокруг темно, мрачно, и смерть лижет пятки. Быть одиноким это не хотеть быть одиниким.

Он смотрит на меня, и в его глазах слезы. Он снял с себя все оболочки, совершенно нагой и беззащитный в своей искренности. Он не взрослый, не старший, не сильный. Он точно такой же, как я. И он другой. Он погасил огонь ради меня. Его одиночество пронзает меня всю, растекается по венам, заполняет мою душу. Его боль становится моей. Моя - его. Нам не менее больно, но нам больно вместе. Мы смешались. Уже нет моей камеры, и нет его. Есть общее третье место, в которое мы попали. Стена рушится. Мы вышли из душных камер, и стоим на морозном ветру. Пурга сдирает последние остатки одежды, еще немного, и мы упадем, цепляясь друг за друга. Но теперь я могу дышать, и нахожу свои слова. Я наполняю легкие воздухом. Я открываю глаза и вижу другого, и ощущаю себя. Я возвращаю ему его, а себя - себе. Он возвращает меня мне и себя себе. Ветер стихает. Мне больше не хочется выйти из своего тела. Я могу нести его дальше.

- Вот теперь ты забрал у меня.
- Я знаю, поэтому я остановился.

И это катарсис.

Эта реакция эгоистична, в том смысле, что другой не видит другого, а видит себя. При этом, это самая альтруистичная рекация на свете. Акт самопожертвования. Другой не смотрит на твои мучения со стороны, а сам становится участником действия, пропуская его через себя, через те тернии, которые известны только ему одному. Эта реакция позволяет прямое подключение к другому, а через него катарсис. Одно и то же состояние разделяется двоими.

После я думаю о том, насколько ограниченной оборачивается классическая психотерапия для определенных ситуаций. А-симетричная психотерапия, в которой так редко можно позволить себе впустить в себя другого, и избавить от одиночества. Я думаю о Ференци, который мучился чувством вины от невозможности дать пациенту то, что тот требовал, и изобрел "обоюдный анализ", который был столь жестоко отвергнут последователями. Конечно, в кабинете не могут со-существовать двое равных. Ада на двоих не может быть, потому что так важны границы.

И я думаю о терапевтической силе групп.